Гетманы после Мазепы.
(Скоропадский-Полуботок-Апостол-Разумовский).
Гетманство Скоропадского.
После измены Мазепы и Полтавской победы отношение России к воссоединенному Левобережью-Гетманщине меняется.
Почти сорокалетний период правления Самойловича и Мазепы был период совместной борьбы против попыток общих врагов и России и Руси-Украины (Польша и Турция) вернуть воссоединенныя части когда то общего Киевского Государства.
В процессе этой борьбы и старшина (кроме ее верхушки), и население, в основном, вели себя вполне лояльно и никаких оснований для подозрений, а тем более обвинений в измене общему делу не давали. Эпизод со сменой Мазепой Самойловича и ссылкой последнего был только эпизодом и на русско-укранских (как тогда говорили — „русско-малороссийских") отношениях не отразился. За двадцать же лет правления Мазепы, пользовавшегося особым благоволением и доверием Петра, отношения эти и лояльность всей Украины-Руси не вызывали никаких сомнений.
Измена Мазепы и присоединение к нему известного числа старшины и казаков, а также выступление на стороне Карла запорожцев вызвали взрыв негодования во всей России и о прежнем доверии не могло быть и речи.
Поэтому новый гетман-Скоропадский сразу же после избрания, несмотря на подтверждение Петром „прежних прав и вольностей", получает комиссара в лице стольника Измайлова, с которым он должен был согласовывать все свои мероприятия и который был „оком и ухом царским". Столицей становится город Глухов, где приказано жить и Измайлову. Через год (в 1710 году) Измайлов был отозван, а на его место прибыли Виниус и Протасьев.
Добронамеренный, но безвольный, не блещущий особенным умом, Скоропадский находился под башмаком и в полном подчинении своей жены, гетманши Насти, урожденной Маркевич. Население это знало и пело песни, что „Иван носит очинок (женск. головной убор), а Настя булаву"... Неудивительно поэтому, что его 14-летнее гетманство ни в каком отношении достижениями похвалиться не может.
Находясь под неусыпным надзором представителей Петра, ему не доверявших и проявлявших нередко самоуправство и даже самодурство, Скоропадский, с другой стороны находился под давлением своей жены и алчной старшины, буквально вырывавшей у него универсалы на потомственное владение разными имениями, бывшими раньше „ранговыми" (связанными с занимаемыми должностями).
Когда же он пытался проявлять свою инициативу, то кроме конфуза и неприятных последствий ничего не получалось. Так, при свидании с Петром в Решетилове вскоре после Полтавской битвы он поднес Петру „просительный статьи", в § 6 которых выражается просьба „не занимать под постой войска дворы казацкие ибо этим нарушается вольность казацкая, за которую только они и служат России". Петр был взбешен последней фразой и сделал ему такое внушение и „объяснение за что служат России", что навсегда отбил oxoту вступаться за „вольности казацкие". По преданию, в „объяснении" участвовала и дубинка Петра, которой он нередко вразумлял своих подданных, не взирая на чин и положение.
Тогда Скоропадский проявил инициативу в другом направлении: выдал универсал на огромные имения любимцу Петра Меньшикову и отказался от денег, которые из Москвы были присланы в Гетманскую казну за постой и содержание русского войска за один год.
В результате, Москва вообще перестала присылать деньги за постой войск, а Меньшиков, которому полученные имения очень понравились, пошел их „округлять", увеличивши в несколько раз, и самовольно захватил то, что хотел. Скоропадский пожаловался Петру, который, разобрав дело, расправился с Меньшиковым дубинкой, а захваченные земли приказал вернуть в распоряжение Гетмана. Но за это Скоропадский в лице всемогущего Меньшикова нажил лютого врага, который старался при каждом возможном случае причинить неприятность и Скоропадскому лично и управляемому им краю.
Тотчас же после ссоры с Меньшиковым из Петербурга начали поступать приказы о посылке казаков на работы и в походы. В 1716 г. несколько тысяч казаков под командой Генер. хорунжего Сулимы были отправлены на рытье канала Волга-Дон; в 1720 г. 12 тысяч на работы на Ладожский канал и 5.000 на постройку Киевской крепости; в 1721 г. 10.000 в поход на Персию — Индию; в 1722 еще 10.000 в Ладогу. Работы эти были, очень тяжелы и изнурительны; казаков косили болезни и значительная часть их погибла на этих работах. Сохранились сведения, что только в 1721 г. на работах Ладожского канала умерло 2461 человек. За осталыные годы сведений нет.
Были ли эти посылки результат интриг Меньшикова или общей политики Петра утверждать нельзя. Вернее всего, и одна и другое. Население же от этого страдало и изнемогало под тяжестью этих ,,натуральных повинностей", от которых, разумеется, не были избавлены и другие территории Российской Империи. Только там они имели другие формы, ибо там не было территориального войска, как на Украине, а население давала солдат в регулярную армию, неся при этом не мало и других повинностей, в том числе, выполняя и такие работы, на которые посылались казаки.
С другой стороны, население немало, терпело и от старшины, быстро превращавшейся в строгих помещиков, с которыми не мог совладать безвольный гетман. Находившийся при гетмане Протасьев в своем рапорте за 1720 год пишет: ,,в Малороссии самые последние чиновники добывают себе богатство от налогов, грабежа и винной торговли. Если кого определит гетман сотником, хотя из самых беднейших и слуг своих, то через один или два года явится у него двор, шинки, грунты, мельницы и всякие стада и домовые пожитки". Надо полагать, что подобные рапорты Протасьев подавал и рамньше, ибо в архивах, еще за 1715 год сохранился приказ ему Петра, „строго смотреть за полковниками, чтобы они не обременяли народ взятками и разными налогами". А в 1722 году в инструкции Вельяминову, сменившему Протасьева, Петр (в §4) пишет: „препятствовать, с гетманского совета, Генеральной Старшине и полковникам изнурятъ работой казаков и посполитых людей".
Как видно из приведенных выше документов, оспаривать достоверность которых невозможно, защитником народа от притеснении его высших классов являлся Петр.
Этот неоспоримый исторический факт находится в противоречии с утверждениями сепаратистической „исторической школы" о том, что Россия вообще угнетала весь украинский народ, а Петр был его „катом" (палачем). На самом же деле „катами", как говорят документы, были, или пытались быть, свои же украинцы — старшина, а защитником от них был „москаль" — Петр.
Это не значит вовсе, что жизнь населения Левобережья в эпоху Петра была легкой и она не ощущала на себе его тяжелой руки. Но если ту глубокую ломку всех сторон жизни, которую вызвали Петровские реформы, сравнить на Левобережьи и в остальной России, то нельзя не признать, что в Великороссии она была гораздо глубже, резче и болезненнее, чем на Украине.
Бесчисленные казни стрельцов, жестокие расправы со староверами, изменение летоисчисления (не от сотворевня мира, а от Рождества Христова), введение гражданского алфавита вместо церковно-славянского, насильственная ломка семейного быта, изменение древней одежды на „немецкую", принудительное бритье бород, лишение боярства и дворянства прежнего влияния и значения и их пожизненный принудительная служба государству и много других насильственных мероприятий Петра испытала на себе Великороссия.
На Украине же за этот самый период ломки жизни и быта почти не было. Веками установившиеся обычаи никто насильственно не менял: усы, чубы с „оселедцем" остались в неприкосновенности и никто на них не посягал, как на великорусские бороды; пышные одежды старшин никто не перекраивал на „немецкий" лад; детей старшины не забирали принудительно для обучения и на царскую службу, а их чванливых жен и дочерей не заставляли проводить время на „асамблеях", с пьяными иностранными матросами. Администрация оставалась такой же, какой она установилась во времена Хмельницкого, когда старшина, имевшая при поляках юрисдикцию только над весьма ограниченным числом реестровых казаков, распространила ее на все население, заменив собою и гражданские суды, и всех остальных представителей власти.
Полковники и сотники совмещали в себе всю власть, подобно военным комендантам нынешнего времени на территориях военных действий. Совмещение это давало возможность к разным злоупотреблениям, с которыми Петр повел борьбу со свойственной ему твердостью, имея ввиду интересы государства и самого населения и не считаясь с немалыми ограничениями самоволия и самоуправства старшины, называвшей это своеволие „вольностью козацкой".
Он назначил к гетману комиссара, который, не стесняясь, вмешивался во все дела, вызывая этим неудовольствие старшины, с одной стороны, и частые выговоры гетману из Петербурга, с другой.
В архивах сохранилось немало любопытных документов, относящихся к этому вопросу. Так в 1719 году Петр делает строгий выговор Скоропадскому за самовольную раздачу земель; в 1720 г. — за медлительность в исполнении распоряжений; в 1721 г. за беспорядки в гетманской канцелярии, где его канцеляристы все решают сами, не спрасясь гетмана и даже „прикладывают гетманскую печать"; в том же 1721 г. — за попустительство старшине, неправедно накладывающей разные повинности на козаков и посполитых.
Но в то же время Петр строго оберегал авторитет гетмана и безжалостно наказывал всякие проявления к нему или его приятелям неуважение, не только украинцами, на и великороссами.
Так, например, сохранилось дело о том, как в 1712 году воевода калужский Зыбин при проезде через Калугу посланца Скоропадского Константина Гееваровского не дал ему подвод и „непристойно говорил о гетмане". За это Петр приказал сместить Зыбина, лишить его всего имения и послать его к Скоропадскому „головой" (т. е. „выдать головой" — на милость или немилость Скоропадского). Как решил Скоропадский, сведений об этом нет. (Кол. Архив. Малоросс, дела. 1712 год № 26).
Когда же гетман приезжал в Москву или Петербург, ему оказывали знаки особого внимания. В сохранившемся дневнике, сопровождавшего гетмана в поездках канцеляриста Ханенка, описывается, как в 1722 г. во время торжеств по случаю заключения Ништадтского мира и провозглашения Российской Империи „карете Гетмана было дозволено подъезжать к придворному крыльцу. Гетманше Императрица пожаловала свой портрет; в Сенате Гетман сидел между Канцлером и Генерал-Адмиралом; а за столом рядом с Государем".
Но одновременно с этим Петр неуклонно проводил мероприятия в духе создаваемой им централизованной Российской Имеперии. Находя недостаточной деятельность комиссаров (Протасьева-Виниуса и Измайлова), 29 апреля 1722 г. он издает указ: „Для прекращения возникших в малороссийских судах и в войске беспорядков быть при Гетмане бригадиру Вельяминову и шести штаб-офицерам из украинских гарнизонов". 7 мая того же года было приказано: „Малой России вместо Коллегии Иностранных дел находиться в ведении Правительствующего Сената". При этом Вельяминову была дана длинная и подробная инструкция, которая определяла его деятельность. Общее направление этой инструкции — упорядочение всех сторон жизни и администрации Левобережья, строгая регламентация прав и обязанностей, как населения в целом, так и отдельных его классов и групп и их взаимоотношений и проведение во всем принципов централизованного государства. В одном из параграфов этой инструкции говорится о недопущении эксплоатации („изнурять") казаков и посполитых со стороны старшины; в другом — „препятствовать писарям гетманским подписывать вместо него универсалы" (повидимому, при Скоропадском это практиковалось).
Так постепенно за 14-летнее правление Скоропадского вводился новый порядок и ограничивалась власть гетмана и старшины. „Упадком Гетьманщины" называет Грушевский этот период и говорит, что это было время ликвидации „вольности, прав и привилегий Украины". Как видно из вышеизложенного, правильнее бы было этот период назвать периодом „обуздания своеволия и самовластия старшинской верхушки". Немалую роль при этом сыиграла и безвольная, бесцветная личность Скоропадского. При умном и волевом Мазепе, умевшем поддерживать порядок, Российское Правительство почти не вмешивалось во внутренние дела „Малюй России".
Хаотическое ведение дел Скоропадским требовала или замены его другим лицом, более твердым и способным, или непосредственного вмешательства правительства. Опасаясь возможности повторения измены, по примеру многих гетманов — предшественников Скоропадского, Петр выбрал второе решение, оставляя Скоропадского гетманствовать и оказывая ему всяческие знаки внимания и почета (но не доверия).
Еще при выборе Скоропадского была кроме него выдвинута кандидатура умного и волевого Черниговского полковника Павла Полуботка, но Петр, зная одного и другого, поддержал Скоропадского и тем предопределил исход выборов. Надо полагать, уже тогда у него был план „подобрать Малую Россию к рукам", а это было легче сделать при Скоропадском.
Покорность же Скоропадского шла так далеко, что он запросил Петра, за кого ему выдать единственную дочь Ульяну. Петр посоветовал выдать за одного из великорусских начальников, пребывающих на Украине — и Ульяна была выдана за Петра Толстого, который вскоре после этого сдедался полковником Нежинского полка. Это был первый случай возглавления полка великороссом. Впоследствии таких случаев было немало.
При Скоропадском же появились и первые помещики-великороссы. Кроме Меньшикова, о котором уже упоминалось, гетманские универсалы на потомственное владение имениями получили: Шафиров, Головкин и ряд других влиятельных вельмож Петра.
Кроме людей, которых Россия посылала для занятия разных должностей в Малой России, очень много представителей наиболее культурной части населения — высшего духовенства в этот период заняли в Великороссии руководящии посты. Известный проповедник, архиепископ Феофан Прокопович, местоблюститель Патриаршего Престола Стефан Яворский и целый ряд архиепископов и епископов, как например: Димитрий Ростовский, Гавриил Бужинский, Василий Григорович, Сильвестр Кулябка, Амвросий Зертис и много других, происходили из Малой России и получили свое образование в Киеве. Начиная с первой четвертой 18-го века Православной Церковью Российской Империи руководили главным образом украинцы. А так как церковь в ту эпоху имела огромное влияние на всю культурную жизнь, то можно утверждать, что культурное развитие России начала 18 века в значительной стпени направлялось и определялось церковно-культурными деятелями киевского образования.
Петр этому всячески содействовал, понимая все значение образования среди духовенства, каковое в России Малой было значительно выше, чем у духовенства Великороссии.
Так за все время гетманства Скоропадского шел своего рода обмен деятелями Великой и Малой России. Первая давала администраторов с твердыми традициями централизованного государства, вторая — культурно-церковных деятелей. Процесс этот, несомненно, вел к сближению и слиянию воссоединенных частей Руси, а потому на него так яростно нападают сепаратисты, обвиняя Великороссию в насильственом „обрусении Украины" и умалчивая об происходившем параллельно „обукраинизировании" общероссийской православной церкви. Внешне же, при поверхностном взгляде на события, все правление Скоропадского выглядит, как период утраты прежних „вольностей", и потери той известной независимости администрации Укрины, которую она имела при прежних гетманах. И, надо полагать, по этой причине Скоропадский большой популярностью не пользовался, а когда он умер (3 июля 1722 г.), то летописец, описывая его правление написал: „Доброта сердца без других украшений не составляет истинного достоинства правителя народа".
Полуботок — Малороссийская Коллегия.
После смерти Скоропадского, по соглашению старшины и председателя Малороссийской Коллегии Вельяминова, впредь до, избрания нового гетмана был назначен наказным гетманом Черниговский полковник Павел Полуботок, человек умный, энергичный, но мало выдержанный, горячий. И сразу же начались трения и недоразумения между старшиной и Вельяминовым, который вел себя диктаторски, распоряжаясь самовластно и к тому же всячески выпячивая и подчеркивая свою власть над старшиной.
К Петру полетели доносы и с одной и с другой стороны. Старшина обвиняла Вельяминова в „грубом обхождении, в „перемене слога в письме малороссийском, к которому Генеральная Канцелярия издревле при всех гетманах привыкла", и во взяточничестве и в самовольном решении всех вопросов без согласия и ведома старшины.
Вельяминов обвинял старшину в самоволии, присвоении казенных земель, отягощении населения неправедными повинностями и поборами. Одновременно старшина хлопотала о разрешении произнести выборы „вольными голосами" нового гетмана. Но Петр с выборами нового гетмана не торопился и, в ответ на просьбы старшины, 23 июля 1723 г. издал Малороссийской старшине следующий указ: „как всем известно, что со времен первого гетмана Богдана Хмельницкого, даже до Скоропадского, все гетманы явились изменниками и какое бедствие от того терпело Наше Государство, особливо Малая Россия, то подлежит приискать в гетманы весьма верного и известного человека о чем и имеем Мы непрестанное старание; а пока оный найдется для пользы вашего края, определено правительство, которому велено действовать по данной инструкции; так да гетманского избрания не будет в делах остановки, почему о сем деле докучать не надлежит. Петр".
А вслед затем Петр вызвал Полуботка и его ближайших сотрудников в Петербург. Много недель Полуботок и старшины безуспешно обивали пороги вельмож и добивались аудиенции у Петра (о чем сохранился подробный дневник канцеляриста Ханенка). Только в начале ноября Полуботок получил возможность говорить с Императором. Разговор закончился тем, что Петр посадил в Петропавловскую крепость Полуботка и сопровождавших его старшин. По преданию, Полуботак открыто и резко обвинял Петра в „угнетении Малой России, нарушении древних вольностей подтвержденных его предшественниками — московскими царями и им самим при выборе Скоропадского".
В крепости Полуботок вскоре разболелся, а когда Петр послал к нему врача, он отказался лечиться. Тогда Петр посетил его лично и (опять по преданию) хотел с ним помириться. Но Полуботок отказался и сказал: „Скоро я предстану перед Вечным Судьей; он рассудит Петра и Павла".
Причиной гнева Петра, как установили позднейшие историки, в том числе и Грушевский, были не только резко слова Полуботка, но и еще одно обстоятельство. Во время пребывания Полуботка в Петербурге, от Стародубского полка поступила Петру просьба на выборы гетмана не соглашаться, а управлять всеми десятью полками Левобережья так, как управлялась тогда Слободская Украина, т. е. путем назначения администрации из центра. В просьбе утверждалось, что таково желание населения.
Одновременно не прекращались, как доносы Вельяминава на старшину, так и старшины на Вельяминова. Для выяснения дела на месте Петр послал Румянцева с приказанием произвести расследование и выяснить, чего хочет народ.
Расследование это, как выяснилось впоследствии, установило ряд злоупотреблений, как Полуботка и старшины, так и Вельяминова, за что от последнего при его смещении были отобраны все имения.
Узнавши об этом, Полуботок послал на Украину гонцов с инструкциями, как себя вести и что говорить при расследовании. Петру это стало известно и при том в искаженном виде: будто Полуботок дал инструкции возбуждать народ против России. Это и вызвало негодование Петра и подозрения, что Полуботок пошел путем Мазепы. Пока шло расследование Румянцева, Полуботок умер (в 1724 г.). Старшинская верхушка или сидела в Петропавловской крепости или была запугана событиями и беспрекословно подчинялась Вельяминову, который все управление полностью взял в свои руки.
Генеральная старшина была вообще упразднена (в 1723 году), а в полковники начали назначаться „коменданты"' великороссы, „впредь до выбора полковника". В 1724 году в десяти полках было только три полковника — не великоросса: Апостол, Галаган и Маркевич. Да и та Апостола держали в Петербурге. Из 50.000 казаков половина была распущена по домам „на отдых"; 12.000 находились в походе в Коломаке, а 10.000 в Сулаке. От прежнего широкого самоуправления осталась только жалкая тень.
Так продолжалось до смерти Петра (янв. 1725 г.). Его преемница Екатерина I начала свое правление с освобождения старшины из Петропавловской крепости и разрешения многим из них вернуться домой. Строгий режим Малороссийской Коллегии начал смягчаться. А вскоре затем при преемнике Екатерины (умершей в 1727 г.) — Петре II (внук Петра) одна за другим начали отменяться решения Петра и Малороссийской Коллегии. Была восстановлена Генеральная Старшина; управление Малой Россией возвращено из ведения Сената в введение Коллегии Иностранных дел; упразднена сама Малороссийская Коллегия и отозван Вельяминов; наконец, было разрешено произвести выборы нового гетмана.
Все эти облегчения Грушевский объясняет тем, что тогда Россия готовилась к войне с Турцией и не хотела чрезмерно озлоблять старшину, чтобы не толкнуть на измену или бунт.
Против этой либеральной политики было много возражений, сводившихся к тому, что „попущениями" старшина опять приобретет силу и влияние, которое было подорвано политикой Петра и деятельностью Малороссийской Коллегии, стремившейся отделить и отдалить старшину от народа. В результате этой деятельности и подчеркивания царем и Вельяминовым, что они выступают в защиту народа от старшины „полковники и старшина с подданными пришли в немалую ссору", писал в своей записке в связи с этим вопросом Граф Толстой, противник всяких уступок и сторонник продолжения политики Петра.
Однако, с приходом к власти Долгорукого, сменившего Меньшикова, и ставшего ближайшим советником Петра II, победили сторонники либеральной по отношению к Украине политики, и был издан указ о назначении выборов нового гетмана. Вельяминов же был не только отозван, но и отдан под суд за злоупотребления, в свое время установленные расследованием Румянцева.
Апостол. Решительные пункты.
Летом 1727 года тайный советник Наумов получил указ выехать в Малую Россию и организовать выборы нового гетмана. Предварительна на эту должность был намечен полковник Даниил Апостол. Кандидатура эта была очень сочувственно принята старшиной, т. к. Апостол пользовался всеобщим уважением и за свою храбрость в боях, и за свою честность в общественных делах.
1 октября 1727 года он был единогласно выбран гетманом, съехавшейся для этого в Глухове старшиной, и Наумов торжественно вручил ему знаки гетманского достоинства. И в тот же день Апостол был приведен к присяге, как пишет Летописец: „при громе пушек и неумолкаемых восклицаниях народа".
Наумов остался при гетмане в качестве „министра дел государственных и советов". Сразу же при новом правителе начало возрождаться автономное управление, установленное Хмельницким; вмешательство же великороссийских чиновников в дела было сведено на миниум. Только в Высшем (Генеральном) Суде наряду с тремя судьями-старшинами заседали и три судьи-великоросса (чего не было при Хмельницком) да была установлена должность „подскарбия" и его помощника, ведавших финансами. „Подскарбий" - из рядов старшины, а его помощник — великоросс. Все остальные должности всего военного и административного аппарата были замещены старшинами.
Во время коронации Петра II Апостол с пышной свитой принимал в ней участие, а после коронации, в результате длительных совещаний с Верховным Тайным Советом, который тогда ведал всеми делами, было вынесено решение, нечто вроде „Конституции Малой России", известное под именем „Решительных Пунктов" (от слова „решать").
„Пункты" эти касаются всех сторон жизни и предоставляют „Малой России" широчайшее самоуправление. Центральная власть (Император) оставляла за собой только право утверждать выбранного „вольнымb голосами" гетмана а также и смещать его. Таким образом старшина не могла уже сменить выбранного и утвержденного гетмана. Кроме того Центральная власть (Коллегия Иностранных Дел) выносила решения по жалобам на Генеральный Суд. Военные силы (казачество) в оперативном отношении подчинены были Российскому Фельдмаршалу.
Все остальные вопросы (кроме смертной казни) решал гетман со старшиной, сохраняя принцип выборности, полковников, сотников и другой старшины. Только в двух параграфах „Решительных пунктов" не было удовлетворено желание Апостола и старшины: о запрещении пребывания в Малой России евреев (даже временно) и о выселении раскольников.
По первому вопросу „пункты" говорят: „евреям не возбранено торговать в Украине на ярмарках, но только оптом и не велено им увозить серебра, золота и меди, но закупать на сии деньги товары; жительствовать же им в Малороссии запрещено".
По вопросу о раскольниках решено: „отказать гетману в просьбе его, чтобы выведены были из полков Старо- дубского и Черниговского поселившиеся в оных раскольники, но положено казнить смертью тех, кои будут привлекать к своей ереси малороссиян или великороссиян, об обращении же к православной вере сих раскольников велено всячески стараться".
Говоря о „пунктах", их духе и содержании, уместно будет упомянуть, как некоторые параграфы этих „пунктов" извращаются сепаратистами, искажая историческую правду.
Со времен литовско-польского владычества многие города Украины имели от королей привилегию управляться по нормам так называемого „Магдебургского права", заимствованного, с Запада. Кроме того в административно-судебной практике применялись иногда и нормы так называемого „Саксонского права", тоже (через Польшу) заимствованного с Запада и нередко расходящегося с „Магдебургским правом".
Чтобы их согласовать и облегчить пользование ими казацкой старшиной, которая кроме военно-административных функций исполняла и судебные, в „Решительных пунктах" был введен § (20), который гласил: „многоразличные и часто противоречащие Магдебургские и Саксонские права перевесть на русский язык и, посредством сведущих людей, составить из них целое". Так говорят факты, (подтвержденные сохранившимися документами. Грушевский же в своей „Истории Украины" (стр. 442) об этом пишет так: „выбрано особую комиссию из украинских юристов, которая имела собрать в одно — законы и права украинские и выработать таким образом Украинский Свод Законов",
У читателя создается впечатление, что существовали и „украинские права" и „украинские законы", как это обычно существовало в отдельных государствах. На самом же деле не существовало ни „украинских юристов", ни „украинских законов", что Грушевский отлично знал.
До восстания Хмельницкого, на Украине-Руси, являвшейся польской колонией, существовали коронные суды, но не украинские, а польские. Казаки же судились своими гетманами, полковниками и генеральными и полковыми судьями, состоявшими из выборной старшины, нередко полуграмотной, назвать которую „украинскими юристами", конечно, нельзя. После восстания казачьи суды распространили свою юрисдикцию на все население и больше ста лет (до упразднения гетманства) никаких других судов на Левобережьи не было. Не было и „юристов" кроме писарей и канцеляристов в этих казачьих судах. По этому вопросу существуют серьезные научные работы известных историков А. М. Лазаревского (украинцы) и проф. Мякотина (великорусса) и никаких расхождений в описании судов того времени у них нет.
Из богатого же семейного архива Кандыб (потомков Генерального Судьи Андрея Кандыбы), которым пользовался Лазаревский, видно, что, действительно делались попытки согласовать законодательство, причем комиссия, которая этим занималась, как базу имела не „украинские законы" (которых не существовало), а кроме Магдебургского и Саксонского прав еще и „Литовский статут" и „Уложение царя Алексея Михайловича 1648 года".
Несмотря на преклонный возраст (ему было за 70 лет) Апостол с исключительной быстротой использовал политическую конъюнктуру и в течение нескольких лет исправил все вольные и невольные ошибки Скоропадского и Вельяминова, вернувши почти все прежние „права и привилегии".
Была проведена строгая проверка всех неправильно розданных или самовольно захваченных земель; упорядочены финансы и администрация; уменьшено число наемных, дорого стоющих „компанейских" полков, (оставлено всего три по 500 чел.); получено согласие Петербурга на вывод всех, находившихся на постое, войск, кроме шести драгунских полков. Постои эти были чрезвычайно обременительны для населения, а потому удовлетворение просьбы гетмана об ограничении гарнизонов всего шестью полками было всеми радостно встречено. По словам Бантыш-Каменского „монаршая сия милость чрезвычайно обрадовала Малороссию и Гетмана, который возвестив об оной пушечной пальбой, велел молебствовать во всех церквах".
При Апостоле же, по его ходатайству, императрица Анна Иоанновна (сменившая умершего 18 января 1730 года Петра II) разрешила, ушедшим в 1709 году и, жившим во владениях Турции, запорожцам вернуться на их старые места. Сделано это было несмотря на протесты султана, считавшего их своими подданными.
Запорожцы под предводительством кошевого Ивана Белецкого, вопреки запрещению Крымского хана, прибыли в Белую Церковь и присягнули на верность России, при чем им роздали на обзаведение 5.000 рублей. После этого некоторые отправились в Сечь, а женатые были расселены в Старом Кодаке, Новом Кодаке и по реке Самаре.
Возвращением запорожцев была окончательно ликвидирована мазепинская эпопея и за границей остался только Орлик, перекочевавший из Швеции во Францию.
Некоторое число старшин, бежавших с Мазепой, вернулись еще раньше, в разные сроки. Одни из них были полностью прощены, а другие (например, племянник Мазепы, Войнаровский) сосланы в Сибирь.
Параллельно с мероприятиями по упорядочению внутренних дел, Апостол активно участвовал в мероприятих общероссийского правительства характера военно-политического. Так в 1733 году около 30.000 казаков и посполитых были направлены на юг для создания укрепленной линии для защиты от набегов татар. Линия эта шла от Днепра до Донца, начинаясь несколько южнее Изюма (на Донце) и упираясь в Днепр между устьями рек Псёл и Орел. Работы эти не носили характера тяжелых изнурительных работ на Ладожском канале, на котором погибло много тысяч казаков, а кроме того они служили непосредственно защите самой Украины от непрекращающихся татарских набегов. Велись они под руководством своей старшины и рабочие команды часто сменялись новыми силами. А потому в памяти народной о них не сохранилось таких тяжелых воспоминаний, как о работах на Ладожском канале, в тяжелых условиях, далеко от родного края.
При Апостоле кроваво отбито нападение калмыков, Дон Дука-Овбо, которые вторглись в районе Изюма в Слободскую Украину и намеревались продолжить свой набег на запад, но были разбиты казаками под командой полковника Капниста.
Почти одновременно с калмыцким набегом пришлось казачьим полкам воевать и в пределах Польши. В 1733 году после смерти польского короля Августа — союзника России, была сделана попытка провозгласить королем не его сына, которого поддерживала Россия, а ставленника французов — Станислава Лещинского. Чтобы поддержать своего кандидата Россия ввела в Польшу войска, в том числе и крупный казачий отряд наказного гетмана Лизогуба и полковника Галагана. Казаки с особенным воодушевлением боролись с конфедератами — сторонниками Лещинского. Как когда то польские паны усмиряли их предков, так теперь они усмиряли поляков, проявляя особую непримиримость к униатам, еще недавно бывшими православными. Поход этот был очень популярен и казаки победителями вернулись за Днепр, после того, как на польском престоле был водворен кандидат России. Действия казаков в пределах Польши ободрили угнетаемое поляками православное население и укрепило его сопротивление католическо-польской агрессии и надежды на воссоединение с Россией.
Смерть Апостола.Малороссийское Правление.
Шестилетняя деятельность Апостола была прервана его смертью в янв. 1734 г. Снова встал вопрос о выборе нового гетмана и снова с этим выбором Петербург не спешил. К этому времени фактическим самодержцем России был немец-Бирон, который не особенно одобрительно относился к автономии Малой России и потому, вместо согласия на выбор гетмана, из Петербурга пришел указ о создании „Малороссийского Правления" — коллегии из 6 членов: три великоросса и три малоросса. Два из них, один великоросс и один малоросс, назывались „первенствующими членами" Это были кн. Шаховской и генеральный обозный Лизогуб.
Указ предписывал „Малороссийскому Правлению" во всей строгости придерживаться „Решительных Пунктов" и соблюдать полное равенство между членами малороссиянами и великороссами.
Так, в 1734 г. в жизни Левобережья начался новый период — без гетмана под управлением „Малороссийского Правления", который тянулся 16 лет, до выбора нового гетмана — Кирилла Разумовского в 1750 г.
Участие в войне с Турцией.
Первые шесть лет этого периода были очень тяжелы, т. к. совпали с длительной войной с Турцией (1735- 1740), во время которой Украина была ближайшим тылом, а кроме того в эти годы население много терпело от страшной бироновщины.
Кроме того казаки и запорожцы принимали участие и в военных действиях. В 1735 г. 6.000 казаков и 2.000 запорожцев участвовали в неудачном походе ген. Леонтьева на Крым.
В 1736 г., 4,000 казаков и 3.000 запорожцев — в армии Миниха участвуют во взятии Перекопа, Кинбурна и Бахчисарая, столицы Крымского ханства.
В 1737 г. — казаки участвуют в штурме Очакова.
В 1738-39 г.г. — 18.000 казаков и 4.000 запорожцев участвуют в победоносном Молдавском походе Миниха, решившем участь войны и навсегда устранившем возможность татарско-турецких набегов, от которых столетиями страдала Украина.
Недешево обошлась эта победа и всей России и в особенности России Малой-Украине. Кроме больших потерь убитыми и раненными, главную тяжесть снабжения воющей армии продовольствием, как ближайший тыл, несла Украина, где в это время к тому же все было терроризировано бироновщиной. Начиная от Генеральной старшины и кончая последним казаком или крестьянином все могли быть в любую минуту арестованы и подвергнуты пытке по любому бездоказательному доносу.
Только после смерти императрицы Анны Иоанновны (1740 г.) и падения Бирона все вздохнули легче, особенно, когда Шаховского сменил англичанин ген.-лейт. Кейт, человек справедливый, оставивший у населения лучшие о себе воспоминания.
|
